– С ними никогда и ни в чем нельзя быть уверенными, –продолжала Меган. – Эти люди поражают взбалмошностью. Времени у них хотьотбавляй, надоело сидеть на одном месте – встали да пошли неведомо куда.

Мы ехали по улицам, рассматривая каждого нищего, слонялисьпо аллеям парков, опуская монеты в кружки бездомных. Мы надеялись встретитьзнакомые лица. Их не было.

Я подвез Меган к Наоми и пообещал позвонить ей после обеда.Руби дала нам прекрасный повод для развития отношений.

Республиканцу Беркхолдеру, представлявшему в конгрессе штатИндиана, был сорок один год. Он снимал квартиру в Виргинии, по вечерам передвозвращением домой любил пробежаться трусцой вокруг Капитолийского холма.Сотрудники его аппарата рассказали газетчикам, что после пробежки босспринимает душ и переодевается в гимнастическом зале, расположенном под огромнымзданием конгресса и весьма редко посещаемом правительственными чиновниками.

Являясь одним из четырехсот тридцати пяти конгрессменов,Беркхолдер был почти неизвестен публике, хотя проработал в Вашингтоне десятьлет. Умеренно честолюбивый и очень порядочный, Беркхолдер руководилподкомиссией по сельскому хозяйству.

В среду вечером неподалеку от вокзала Юнион-стейшнконгрессмен был ранен. Легкий спортивный костюм не имел карманов, куда можнобыло положить деньги или что-то иное, представлявшее для грабителя интерес.Мотивов преступления полиция не поняла. Похоже, Беркхолдер столкнулся на бегу скаким-то бродягой. Вспыхнула ссора, прозвучали выстрелы. Первая пуля ушла вмолоко, вторая попала в левое предплечье и, ударившись о кость, застряла вмышцах шеи.

Свидетелями нападения стали четверо прохожих. Бандита ониописали как бездомного чернокожего мужчину, который моментально растворился вранних сумерках.

Конгрессмена доставили в госпиталь имени Джорджа Вашингтона,в ходе двухчасовой операции пуля была извлечена. Состояние раненого врачиохарактеризовали как стабильное.

Немало лет минуло с тех пор, как на столичных улицах впоследний раз стреляли в конгрессмена. Правда, случались ограбления, но оружиепротив высших государственных чиновников не применялось уже давно. Подобныепроисшествия давали жертвам великолепную возможность с высокой трибуныпоразглагольствовать о разгуле преступности и падении общественных нравов;ответственность, естественно, возлагалась на оппозицию.

* * *

В семь вечера я дремал перед телевизором. Программа новостейбыла серой и скучной, как минувший день. Поэтому до меня не сразу дошло, о чемна одном дыхании говорит ведущий. Я стал улавливать суть, лишь когда дрожащийот холода оператор направил камеру на стеклянные двери реанимационногоотделения. Не имея возможности показать зрителям труп или по крайней мере лужикрови на асфальте, репортер лез из кожи вон, чтобы представить сюжетмаксимально сенсационным.

Операция прошла успешно, поведал он нации, Беркхолдернаходится в сознании – это все, что в данный момент сообщают врачи. В госпитальприехали коллеги конгрессмена, которым не удалось избежать телекамеры. Наэкране появились трое мужчин, стоящих плечом к плечу в таком унынии, будтожизнь Беркхолдера висит на волоске. Прикрывая ладонями глаза от ослепительногосвета юпитеров, они производили впечатление людей, пойманных на непристойности.Все трое единодушно обвинили городские власти в отсутствии элементарногопорядка на улицах.

Раньше я не слышал ни о ком из них.

Под занавес – репортаж с места события. “Я стою на том самомместе, – взволнованно заявил другой охотник за сенсациями, театральным жестомпочти касаясь рукой асфальта, указывая на следы крови, – вот, видите?” В кадревозник полисмен и предложил аудитории весьма смутную версию случившегося.

И развернулась грандиозная чистка города. Усиленные нарядыполиции всю ночь свозили в участки людей, арестованных за сон на скамейках впарке, за попрошайничество, за одежду, намекавшую на отсутствие у владельцевжилья.

Обвинения были стандартными: бродяжничество и появление вобщественном месте в нетрезвом виде.

Правда, за решетку отправили не всех. Одну партиюзадержанных два фургона выгрузили на окраине, где рядом со свалкой брошенныхавтомобилей круглосуточно работала общественная кухня. Другую партию автобусдоставил к церкви на Ти-стрит, в пяти кварталах от нашей конторы. Полицияпредоставила людям выбор: отправиться в тюрьму или сгинуть на улице. Автобусмгновенно опустел.

Я мечтал о кровати. Сон на полу больше изматывал, чемвосстанавливал силы. Задолго до рассвета выбравшись из спального мешка, япоклялся купить в ближайшее время мягкое ложе. Как только люди умудряются спатьна асфальте?

В баре “Под пилоном” было тепло и уютно, табачный дым плавалслоями не выше столиков, пока позволяя почувствовать аромат кофейных зерен. Вполовине пятого утра бар, как обычно, заполнили любители новостей.

Говорили в основном о Беркхолдере. “Вашингтон пост”поместила фотоснимок конгрессмена на первой полосе и коротко известила орасследовании совершенного нападения, начатом полицией. Про чистку ни слова. Небеда, подробности сообщит Мордехай.

Раскрыв раздел “Город”, я приятно удивился. Тима Клаузенанаша затея явно вдохновляла.

В пространной статье он детальнейшим образом знакомилчитателя с главными действующими лицами грядущего процесса. Первой жертвойжурналиста стала “Ривер оукс”.

Компания, оказывается, была создана двадцать лет назад,находилась в руках группы инвесторов, среди которых присутствовал некий КлейтонБендер, торговец недвижимостью с восточного побережья, чье состояниеоценивалось в двести миллионов долларов. Газета публиковала фотоснимки: самогоБендера и штаб-квартиры компании в городе Хейгерстоне, штат Мэриленд. “Ривероукс” возвела одиннадцать административных зданий в округе и множество торговыхкомплексов в пригородах Вашингтона и Балтимора. По оценке специалистов,стоимость активов компании составляла не менее трехсот пятидесяти миллионов.Сумма банковской задолженности была неизвестна. Клаузену удалось раскопатьмельчайшие подробности появления на свет проекта строительства нового почтамтана территории бывшего склада.

Далее речь шла о “Дрейк энд Суини”.